U vracha dolzhno byt' vremya

Abstract

В любом разделе науки есть такие имена, без которых эту область трудно представить. В российской урологии это Н.А.Лопаткин, Герой Социалистического Труда, Заслуженный деятель науки РФ, трижды лауреат Государственной премии, академик РАМН, доктор медицинских наук, профессор. Более 60 лет он отдал этой науке. Наши вопросы о том, как все начиналось.

Full Text

В любом разделе науки есть такие имена, без которых эту область трудно представить. В российской урологии это Н.А.Лопаткин, Герой Социалистического Труда, Заслуженный деятель науки РФ, трижды лауреат Государственной премии, академик РАМН, доктор медицинских наук, профессор. Более 60 лет он отдал этой науке. Наши вопросы о том, как все начиналось. – Уважаемый Николай Алексеевич, как Вы стали урологом? – Окончив институт, я мечтал стать хирургом и реализовал свою мечту, поступив в ординатуру на кафедру факультетской хирургии 2-го Московского медицинского института, возглавляемую академиком А.Н.Бакулевым. Я довольно успешно работал на этом поприще, осваивая новые методы лечения, в частности, тогда развивалась легочная хирургия, зарождалась сердечно-сосудистая. Но все это проходило на фоне примитивных средств обезболивания. Необходимость внедрения в практику новых методов анестезии витала в воздухе. В этот период мне довелось встретить удивительного человека, оказавшего большое влияние на мою дальнейшую жизнь, профессора Е.Н.Мешалкина – талантливого хирурга, автора стихов, композитора. Е.Н.Мешалкин был первым, кто внедрил в хирургию интубационный наркоз, и я оказался в числе его помощников. В тот момент урология меня как хирурга не интересовала, более того, наводила ужас своими примитивными, с моей точки зрения, даже варварскими, методами лечения. Но волею судеб я оказался в урологии, А.Н.Бакулев перевел меня к профессору А.Я.Пытелю, которого я считаю своим вторым учителем. Первым был мой отец – хирург, служивший для меня примером отношения к больным, к работе. Итак, я оказался в урологии. Сказать, что я был расстроен, – не сказать ничего: я считал этот перевод ссылкой. А.Я.Пытель, чувствуя мое настроение, вводил меня постепенно. И мое восприятие со временем изменилось: я понял, что урология – это наука, требующая большого объема знаний, включая химию, физику, биологию. То, чему я научился за годы работы под руководством А.Н.Бакулева и Е.Н.Мешалкина – современные методы обезболивания и оперативные методы лечения, – я начал применять в урологии. Так я пришел в эту науку и задержался на 60 с лишним лет. – Ваш вклад в развитие урологии трудно оценить. А какие достижения Вы бы сами отметили? – Если бы я не был хирургом, многое не удалось бы сделать. С помощью моих студентов-кружковцев, большинство которых впоследствии стали профессорами, мы проделали большую работу. Начнем с наркоза. Прежде урологические операции проводились под спинномозговой анестезией, под местным наркозом, под масочным эфирным или хлороформным, и было понятно, что дальнейшее развитие урологии без современных методов обезболивания невозможно. Под руководством Е.Н.Мешалкина нам удалось внедрить интубационный наркоз в урологическую практику. Когда я делал первые шаги в урологии, многое делалось по принципу: «пришел, увидел, ковырнул, покровил – обойдется». Для больных «обходилось» тяжело. И под руководством А.Я.Пытеля с одобрения А.Н.Бакулева с внедрением хирургических методов начала создаваться новая – оперативная урология. Контакт с крупными урологами того времени позволил мне узнать их чаяния, мечты и надежды. Такой мечтой было создание самостоятельных кафедр урологии: детской и взрослой. В те годы урологов готовили только на доцентских курсах при кафедрах факультетской хирургии. Нам удалось и это. Правда, не по всему СССР, но во многих республиках кафедры были созданы, что в свою очередь дало новый толчок дальнейшему развитию оперативной урологии, и на сегодняшний день урология – это наука. Еще одну мечту А.Я.Абрамяна и А.Я.Пытеля нам удалось осуществить – создать НИИ урологии. Это учреждение было создано благодаря помощи руководства и моему упрямству. В течение 30 лет я был его директором, а сейчас не хочу о нем даже вспоминать – история предательства Учителя учеником имеет вековую историю. Получилось то, что получилось, из института ушли 16 докторов наук, ядро. Они ушли на самостоятельную работу. Но, независимо от нынешних кадровых перестановок, за 30 лет своего существования институт, базируясь на достижениях кафедры 2-го МГМУ им. Н.И.Пирогова, стал ведущим в стране. Его создание принесло неоспоримую пользу, так как во главу была поставлена задача, не жалея времени и сил, помочь урологии России выйти на передовые позиции в мире. И когда я слышу, что наши хирурги и урологи не идут ни в какое сравнение с западными, искренне возмущаюсь. Отечественный специалист – это человек, преданный своей профессии, честно выполняющий свой долг на высоком профессиональном уровне. Конечно, сейчас врач поставлен в очень сложные условия, он должен зарабатывать деньги. Неслучайно говорят, что доктор смотрит не на больного, а в его карман. Мне такое отношение противно с отроческих лет. Я всегда довольствовался тем, что зарабатывал. – В чем заключается специфика работы амбулаторного уролога? – Я никогда не работал амбулаторным урологом, это большая наука, поэтому необходимо постоянно повышать свою квалификацию, уделять время постдипломному образованию. Уролог первичного звена – это врач, от которого зависит здоровье мужчины и женщины. Перед ним стоит сложная задача: помимо большого объема знаний и практических навыков он должен суметь вывести пациента на откровенный разговор, «влезть ему в душу», выяснить, что его беспокоит. А это довольно непросто, особенно с мужчинами, более стеснительными по своей природе, чем женщины; мужчина хочет казаться здоровым, поэтому тех 5–10 мин, которые отведены на прием больного, обычно мало. Конечно, одному пациенту этого, может, и достаточно, но другому потребуется полчаса и больше для того, чтобы врач смог выяснить суть его болезни. А современный уролог вынужден работать по стандартам. Это бухгалтер может по ним работать, а врач – ученый, у которого должно быть время и на больного, и на возможность обсуждения сложного случая, спешка в медицине крайне опасна. И я противник того, что внедрялось на протяжении последних 5–7 лет. Врача причислили к обслуге. Чтобы кормить семью, он вынужден совмещать несколько работ. Врач клинического стационара должен работать в теснейшем контакте со всем коллективом, начиная от санитарки и заканчивая вышестоящими коллегами. Только такое взаимодействие обеспечит спокойствие и правильное лечение больных. – Несколько слов о родителях. – Мой отец был хирургом, акушером-гинекологом, много лет проработавшим в глубинке. Я многому научился у него, в первую очередь отношению к больным. Мама была филологом, но по специальности не работала. Из Москвы мы вынуждены были уехать в Орловскую область, где она поддерживала отца и занималась моим воспитанием. Кроме родителей, большое влияние на меня оказал дед по отцовской линии, священник. Он учил меня всему: правилам поведения, культуре речи. Я не выговаривал букву «р» – дед с завидным терпением заставлял меня «рычать» часами, ни разу не повысив голос. Все делалось не насильно, объяснялось спокойно, уверенно. Конечно, с моей стороны это встречало некоторое сопротивление, но в дальнейшей моей жизни все это очень пригодилось. Я учился в школе, где моей первой учительницей была Любовь Парменовна, преподаватель бывшей гимназии. Она всегда приходила в класс в белой блузке, темной юбке, никогда не повышала голос. И со следующей учительницей мне повезло. Это была внучка Ф.И.Тютчева – Анна Дементьевна Тютчева. В стенах нашего дома слово «черт» было запрещено, а сейчас с экранов телевизора звучит матерщина, русский язык искажается. Мой внук, студент юридической академии, мои помощники без телевизора даже есть не могут. А я так не могу: я либо ем, либо слушаю по старой поговорке: «Когда я ем, я глух и нем». – Уважаемый Николай Алексеевич, большое спасибо за интервью.